На Земле около 600 видов дуба, и только три из них можно встретить в Крыму: черешчатый, скальный и пушистый. Дуб черёшчатый растет главным образом на северных склонах гор, скальный — в среднем и верхнем горных поясах, ну а пушистый — не столь избирателен и его можно встретить по всему горному Крыму.

Издавна с этим растением у людей связано понятие о красоте, здоровье, мощи и долголетии. Ранее слово «дуб» имело у славян более широкое значение: дерево вообще, а у кельтов, например, наблюдаем обратное: по-бретонски «деруэнн», по-кимрски «дервен» — дуб. Интересно, что одного корня с «деревом» такие слова, как «древний», «здравый», «здоровый» и великолепное русское «здравствуйте».

Долголетие дубов поразительно. Особой привязанностью к жизни отличается дуб черешчатый, для которого прожить 8-10 веков все равно, что скальному или пушистому одолеть один-два века. Лишь бы не тронуло пожаром и не срубили. Недаром наши предки величали это растение «прадедом прадедов», «прародителем сущей жизни». Поражали дубы своей вековечностью древних греков и римлян. Вот что писал римский писатель и ученый Плиний Старший: «Не тронутые веками, одного возраста со Вселенной, они поражают своей бессмертной судьбою, как величайшее чудо мира».

Вековые деревья дуба пушистого сейчас редкость. Чаще такого почтенного возраста достигает скальный дуб, или, как его еще называют, по характеру расположения цветков, сидячецветный. По цвету коры, форме листьев, кроны и биологическим особенностям скальный дуб очень похож на черешчатый. А вот дуб пушистый имеет целый ряд чисто внешних особенностей, по которым его отличить от родных братьев. Ствол у пушистого, чаще всего встречающегося в Крыму, порослевого дуба изогнутый, высота небольшая (6-10 м), листья и побеги опушенные. Потому и «пушистый». Стволы семенных деревьев прямые.

Корневая система у дубов мощная, состоит она из горизонтальных корней и стержневого, глубоко уходящего в землю корня, без которого эти деревья вряд ли бы выжили в условиях длительного бездождья. Мелкие разветвления корней живут и работают в тесном единении с гифами различных грибов, и потому в дубняках так много боровиков, волнушек, лисичек, дубовых рыжиков и груздей.

Цветут дубы ежегодно, но плодоносят не каждый год. На образование крупных, тяжелых плодов дерево вынуждено расходовать очень много воды, питательных веществ, и такую роскошь, как ежегодное плодоношение, дубы позволить себе не могут. В сентябре зеленые, похожие на литую тупоносую пулю желуди темнеют и вываливаются из своих пупырчатых, шершавых беретиков. На будущий год они прорастают. Кому крупно повезет, могут в дерево превратиться. И дело здесь не только в том, чтобы попасть в удачное место и прорасти, а в том, чтобы, выглянув на свет божий, уберечься от вездесущих охотников за молодыми всходами дуба — диких копытных и домашних животных. В настоящее время в Крыму возобновление дуба крайне затруднено. Небольшое количество всходов сохраняется только там, где они недоступны для животных (заросли держидерева, ежевики, расселины скал). Если бы не способность к порослевому возобновлению, крымские дубы можно было бы пересчитать на пальцах.

У дуба много спящих почек. Обломался верх, обожгли или срубили и не выкорчевали дерево… — жизнь у дуба всякая, — тут и трогаются в рост спящие почки. Эти почки у дубов палочками-выручалочками работают. Расположены они во внутренних тканях ствола и по мере его утолщения передвигаются поближе к наружным слоям, чтобы в случае чего сразу же пробиться к свету. Ждать своего часа спящие почки могут и 100 и 200 лет… Вплоть до сигнала бедствия. И то, что в Крыму так много наименее ценного порослевого дуба, как раз и говорит о том, что человек слишком часто ввергал семенные дубы в пучину бедствий и выжить им в критических ситуациях помогли именно эти спящие до поры почки.

Девственные дубняки сохранились в виде небольших островков только в трудных для эксплуатации местах, где как раз и можно полюбоваться 200-300-летними деревьями, дающими представление о крымских лесах прошлого.

Использование дуба человеком имеет давнюю историю, и рассказ об этом уместно начать с главного — пищевого использования. В печати не раз упоминалось о том, что в Приднепровье, в поселениях трипольской культуры, археологи находили в печах не только остатки дубового угля, но и отпечатки желудей на глиняной обмазке. Здесь в 4-3-м тысячелетии до н. э. пекли хлеб из высушенных и растертых в муку желудей. В нашей стране не растут дубы со сладкими желудями, но пращуры наши знали, как можно освободиться от присущей дубовым плодам горечи. Мелко разрубленные желуди замачивали в проточной воде, затем высушивали их, размалывали и пекли хлеб, а предприимчивые вятичи из желудей крупного помола делали крупу для каш и супов.

Древние римляне верили, что до того как покровительница земледелия Церера обучила людей хлебопашеству, пищей их были желуди, а Вергилий считал, что нужда в этом появилась у Цереры тогда, когда люди почувствовали скудость лесного рациона:

Землю железом пахать научила впервые Церера

В пору, когда по священным лесам оказалась нехватка

В ягодах и желудях и Додона питать перестала.

В средние века желудевую муку приготавливали во многих европейских странах. В старой Польше хлеб, выпеченный без подмешивания желудевой муки, был почти неизвестен, а в России желудевый хлеб с небольшой добавкой ржаной муки был основным продуктом питания в голодные годы. До сих пор во Франции и Англии желудевую муку используют для выпечки тортов, кексов, печенья. Из нее же, с добавкой зерновой муки, делают неплохие лепешки, оладьи и пряники.

Человек никогда не употреблял в пищу дубовый лист, и тем не менее этот лист имеет прямое отношение ко всякого рода вкусностям. Домашние хозяйки издавна знали, что положенные в рассол или маринад листья дуба делают фрукты и овощи хрусткими, крепкими, пряными. Окорока диких свиней выдерживали в рассоле вместе с гадючьим луком, полынью, донником, смородинным листом, коптили в дыму ольховых, ореховых веток и дубового прелого листа, вялили на солнце, после чего вепрятина «была остра вкусом, сочна и мягка на зуб, как вареная дичь». В наше время уже не коптят вепрятину, однако копченые колбасы, рыба и окорока домашних свиней тоже благоухают комбинированным дымком, в сложном букете которого особо востроносые дегустаторы способны различать специфический запах дубовых ветвей и листьев. Чуть-чуть отдает дубом и знаменитый «Рижский бальзам», в состав его, наряду с массой других растительных ингредиентов, входит и дубовая кора.

Плоды дуба — неплохой корм для животных. Желуди охотно едят многие птицы, кабаны, барсуки, косули, белки и мыши. За сутки только одна мышь приносит в нору до 6 отборных желудей, а за сезон может накопить 10-15 кг.

В старинных хрониках говорится, что уже в XII в. дубовые леса считались отличным местом выпаса для свиней. Животных выгоняли в леса тогда, когда земля под деревьями была усыпана дикими грушами, яблоками, орехами, желудями. При наличии таких деликатесов свиньям и в голову не придет обгрызать ветви, жевать всходы древесных растений, до которых они, в иной ситуации, большие охотники. Особая склонность свиней к желудевому корму нашла отражение и в пословице: «Кабан хоть и сыт, а мимо желудя не пройдет».

Очищенные от скорлупы и раздробленные желуди охотно ест домашняя птица, лошади, овцы, козы, коровы. На таком корме, с добавкой сена и силоса, увеличиваются надои молока, животные хорошо прибавляют в весе. Листья дуба тоже неплохой корм.

Совершенно особый и долгий разговор о применении древесины. Мы не знаем, как использовали ее люди в глубокой древности (никаких предметов той далекой поры не сохранилось), но по этнографическим параллелям и другим косвенным данным можем представить такую картину. Первобытный охотник надрезал ствол молодого дуба, вставлял в надрез заостренный камень и оставлял его там на несколько лет, после чего срубал дерево и получал топорище с крепко вросшим в него каменным топором. У охотников новокаменного века были дубовые рогатины, палицы, клинья и древки копий. Первые рукоятки кремневых ножей тоже дубовые. Древние обитатели русской равнины уже могли делать челны-долбленки. Мастерили их сообща каменными топорами и теслами. В VI в. н. э. долбленки из дуба стали расшивать тесом, который крепили кленовыми гвоздями. В этих «дубках», или «древках», русичи ходили на торг с византийцами, которые в обмен на вино, ткани, украшения, пряности «торговали» у славян хлеб, пушнину, воск, а при случае и лес для кораблестроения.

Надо сказать, что наш полуостров никогда не изобиловал строевым и корабельным лесом, и тем не менее кораблестроение являлось той сферой использования дуба, в результате которой как раз и сводились первичные дубняки Крыма. Древнейшими предметами вывоза, например, из средневековой Кафы (Феодосии) в Константинополь и города Италии наряду с зерном, медом, сушеной рыбой, икрой и кожей был и строевой лес, вырубленный на Южном берегу Крыма. Много древесины требовалось также на сооружение причалов, портовых складов, пристаней.

Еще один пик в торговом судостроении наблюдался в Крыму после присоединения его к России. В 1784 г. князь Г.А. Потемкин, стремясь хоть как-то затормозить темпы сведения дубовых лесов на полуострове и сохранить их для государственного судостроения, отдает строгое распоряжение, касающееся «устроения Таврической области»: «Пресечь истребление лесу, чинимое… через строение судов…»

В конце XVIII в. в России встает вопрос о строительстве Черноморского флота. Из северных губерний транспортом, который существовал тогда (конные подводы), древесины не навозишься, и потому опять трещат под топором местные дубы, так как на постройку одного, средней солидности, военного судна требовалась целая дубовая роща — 4000 деревьев. Дубовыми плахами настилали палубы, дубом облицовывали каюты, дуб шел на румпеля, кили, сходни… Вот так, в тесном единении с использованием дуба в кораблестроении, шел длительный, многовековой процесс сведения исконных семенных дубняков в Крыму и замены их современными порослевыми.

Однако сваливать всю вину за истребление лесов на заморских и отечественных корабелов было бы более чем неправильным. Строители не меньше чем корабелы ценили дуб как отменный материал для мостового, хоромного и оборонного дела. Городские стены, оборонные тыны, церкви, часовеньки, храмы и целые города возводились, случалось, из единого дуба. Так в летописи говорится: «Того же места князь Володимир Андреевич заложил град Серпохов в своей отчине и повеле в едином дубу срубить его».

Россия тех времен могла себе позволить возводить церкви и города «в едином дубу», а вот в Крыму такой возможности не было. В книге «Северное Причерноморье 2000 лет назад» Д.В. Шелов пишет: «Дерево, которое на юге всегда являлось очень дефицитным материалом, применяли в ограниченных размерах только там, где без него нельзя было обойтись: для устройства балок, перекрытий, дверей, окон».

В городском домовом строительстве издавна применялись половая дубовая плаха и паркетная планка (дубовый кирпич), но шли они преимущественно в дома власть имущих. Дубовым кирпичом, к примеру, выстлана парадная столовая в Алупкинском дворце. Красивы там и стены, облицованные полированным резным дубом.

В Евпатории, в старых караимских кенасах резные узоры покрывали дубовые потолки, арки, двери, обрамления ниш, опорные столбы балконов, террас, галерей. Интересным экспонатом располагает Феодосийский краеведческий музей: это украшенная фитоморфным орнаментом (виноградными кистями, листьями, лозами) дубовая дверь, которой более 500 лет.

Что касается дубовой мебели, то она, понятно, отличалась не только красотой, но и особой надежностью, массивностью. Самая различная утварь — ларцы, посуда, сундуки — тоже была из дуба. Знаменитые окованные резным железом русской работы дубовые сундуки покупали Закавказье, Хива, Бухара. Были такие мастера, что у них по шести сундучков и более вставлялись один в один, как матрешки. В дубовых ларцах, укладочках, сундуках хранили одежду, копили приданое для дочерей.

Из дуба делали колеса, спицы, оглобли телег и мажар. Экипажных дел мастера «дубовое колотье» пропаривали, после чего древесина легко гнулась в нужном мастеру направлении. Отсюда и старая поговорка: «Распарен дуб не ломается». Шла дубовая древесина и на сельскохозяйственные орудия труда. Ходили по весне наши пращуры по своим полям за лошадью, которая тянула дубовый брус, на конце его крепилось кованое острие с отводом и лемехом. Естественные изгибы дубовых суков и веток служили зубьями деревянных борон, вил и грабель. Обмолачивали зерно цепами. Короткое древко цепа (билень, молотило) тоже из дуба. Дубовые дрючки, колья, дубинки, окованные железные палицы — исконное и привычное для предков оружие. Молодые дубки с прямыми мало ветвистыми стволами заготавливали для держаков копий, и назывались эти тщательно ошкуренные и высушенные стволики «копейным деревом».

Из дуба народные умельцы резали кресты, церковную утварь. Одноручные чаши для напитков вытачивали из корней или наплывов на дереве — капов. Каповые дубовые подсвечники, трубки, братины, рюмки, ковши и прочая посуда очень ценились в прошлом и часто оправлялись в серебро.

Вместилища веселых Бахусовых напитков — меда, вина, браги, пива тоже из дуба. Знаменитая во все времена и эпохи русская дубовая бочка — предмет древнейшего экспорта. Дубильные вещества, имеющиеся в древесине дуба, способствуют брожению и сохранению вкуса и аромата вин, коньяков. Виноделы так и говорят: «Без дубовой бочки нет ни хорошего коньяка, ни хорошего вина». Маленькие бочонки из дубовой клепки называли бочурками. Из целых дубовых (сосновых, липовых) стволов долбили кадушки для различных хозяйственных нужд. Звались они уже не бочурками, а дупляночками. Для пущей крепости их «схватывали» обручами. У современных виноделов, в том числе и у крымских, дубовая бочка тоже в почете.

Для сбережения дубовой древесины, а иногда с целью получения так называемого морёного дуба, предки наши погружали дубовые плахи и целые стволы на долгие годы в воду. Было время, когда русские купцы возили отечественный мореный дуб в Европу и плату за него соглашались брать только чистым золотом. У нас в стране мебель облицовывается обычным, красивого рисунка дубовым шпоном, что естественно сберегает дубовые леса. Этим же шпоном отделывают салоны самолетов, каюты, вагоны, корпуса приемников и телевизоров. Высоко ценят строители и дубовую паркетную планку. Неделовая древесина идет на рудничную стойку, перекрытия и стропила в домовом строительстве.

И еще об одной области применения дуба. Уже в древности люди знали, что дубовой корой можно дубить кожу, рыболовные сети, холсты, веревки. А начал человек заниматься этим делом еще с тех времен, когда одевался в звериные шкуры и, стремясь хоть как-то украсить свою одежду, натирал ее красящими соками растений. Вот тут-то он, наверное, и заметил, что некоторые из этих соков делают кожу прочной, мягкой, водонепроницаемой. Существовавшее ранее выражение «дубом делати» означало — дубить, а «дуботолком» назывался человек, который толок дубовое корье для дубления.

Наиболее ценное сырье для дубильно-экстрактной промышленности — кора молодых, не старше 15-20 лет, деревьев. Знали это и древние королупы, иначе откуда бы взяться старой пословице: «Корьё не мальё (колотые доски), а дубка не стало». Кора наших крымских дубов — пушистого и скального — тоже годится для дубления, и местное население пользовалось ею в своем натуральном хозяйстве, однако промышленных заготовок и в прошлом не велось и сейчас, к счастью, не ведется.

Кора дуба и галлы (наросты на листьях) использовались в качестве красителей. В книге «Боспорское царство» В.Ф. Гайдукевич пишет, что при раскопках города Тиритаки (на южной окраине современной Керчи) археологи, исследовавшие дом-усадьбу позднеримского времени (III-IV вв. н. э.), обнаружили глиняный сосуд с монетами и украшениями, на дне которого были дубовые галлы, «применявшиеся, как можно предполагать, в виноделии или в качестве красителя шерсти».

Для полноты картины надо упомянуть и о том, что кора дуба шла на плетение всевозможных коробов, корзин и даже лаптей. Раньше тот, кто не мог купить себе дорогую кожаную обувь, обходился, случалось, дубовой. Лапти из драни молодых дубков называли «дубовиками», а из коры старого дуба — «дубачами». Очень много дубовых лесов в Крыму было сведено на топливо, выжигание угля и поташа.

Использование дуба в медицине тоже имеет давнюю историю, и уж тут без суеверий, религиозных ритуалов и старых традиций не обошлось. Захворавшим для начала рекомендовалось хорошо пропотеть, после чего «велеть вытереть себя дубовым четвертным платом». Надо полагать, что дубовый плат это не что иное, как свеже-выдубленный в отваре коры грубый холст, крепко растеревшись которым действительно можно было справиться с воспалительным процессом в организме. В связи с этим упомянем и о том, что русские в давние времена охотно парились не только березовыми, но и дубовыми вениками и рекомендовали их тем, кто страдал разными телесными немощами. Особенно усердно хвостались вымоченными в квасе дубовыми вениками в случае обострения суставных болезней или при простудах и получали от того немалое облегчение.

Старые русские лечебники советовали при отсутствии иноземных средств лечить раны «дубовым листвием» и мелко толченной дубовой корой. Первые печатные сведения о лечебных свойствах дуба принадлежат А.Т. Болотову, который в 1778 и 1780 гг. в журнале «Экономический магазин» писал о способах применения желудей и листьев. В народной медицине лечебными считались все три вида дуба, встречающиеся на Крымском полуострове.

Современные медики рекомендуют кору молодых дубов в качестве вяжущего и противовоспалительного средства. Более подробные сведения такого плана содержатся в специальных пособиях о лекарственных растениях. Недавно врачи установили, что фитонциды дуба губительно действуют на дизентерийную палочку и что очень полезно пребывание в рощах, насыщенных летучими выделениями дуба, для гипертоников.

Теперь о роли дуба в искусственном озеленении. Наши крымские дубы — скальный и особенно пушистый — великолепный по своей засухоустойчивости материал для облесения горных склонов. Оба дуба могут быть использованы и в качестве подвоев для менее засухоустойчивых или декоративных видов деревьев; в этом случае местная корневая система будет растить не корявый, изогнутый дубок, а высокий стройный ствол какого-нибудь сводного более продуктивного или более красивого брата. Наш современник лесовод В.И. Белоус всю жизнь посвятил выведению быстрорастущих форм дуба. Он сделал несколько тысяч прививок, и теперь его привитые дубки начинают плодоносить раньше яблонь, а деловую древесину дают на несколько десятилетий раньше дуба черешчатого. Быстрорастущие гибридные формы дубов получены также советским ученым С.С. Пятницким.

Среди дубов есть и декоративные формы. Многие из них собраны в парках Крыма, в Государственном Никитском ботаническом саду. У скального дуба известны белопестролистная и плакучая формы. Встречаются они не только в парках Крыма и Украины, но и в Прибалтике (Тарту, Рига). Дуб пушистый декоративных форм не имеет.

Из других стран в Крым завезено около 40 видов и разновидностей дуба, из которых каштановолистный, турецкий, каменный и пробковый рекомендованы А.С. Ковергой и А.И. Анисимовой для зеленого строительства в зоне крымских курортов. Для озеленения степных районов и Северо-Крымского канала они предлагают дубы черешчатый и пушистый.

Деревья дуба упоминаются в мифах, фигурируют в бытовых обрядах. Сведений об этом так много и они так интересны, что впору писать отдельную книгу. Общеизвестно, что у многих народов в прошлом дуб — дерево священное, которое боги дали людям как великий подарок. Без разрешения жрецов, друидов, волхвов и прочих служителей культа люди не могли срубить дуб, обломать ветку или нанести ему какое-либо увечье, а в случае неповиновения платили за это жизнью. У некоторых народов дубы имели покровителей — святых. Крестьяне Грузии, например, чтобы убедить в несокрушимости крепости своих слов и обещаний, клялись этими святыми в спорах; нарушить такую клятву было уже невозможно.

Под священными дубами у славян проходили собрания, свадебные обряды, судилища. Тут же приносили жертвы богам и тут же, после суда, вешали виновных на ветвях дуба или рубили им головы на дубовых плахах. В священных рощах выделяли наиболее старые тысячелетние деревья и обносили их оградой, за которую разрешалось заходить жрецам, тем, кто шел с жертвенными дарами или кому угрожала какая-либо опасность. Возле такого дуба человек был неприкосновенен даже для смертельного врага. Вокруг священных дубов расставляли фигуры языческих богов (Перуна, Сварога и др.), вырезанных также из дуба. Ни одно мало-мальски важное событие, будь то сев, уборка урожая, битва с врагом или торговый поход, не обходилось без молитв и жертвоприношений, причем объектами последних могли быть мед, брага, пиво, квас, дикие звери и ястребы, которых живыми бросали в священный огонь из «дубового древия». Взамен люди просили здоровья, победы в битвах и набегах, хорошего урожая, удачи в торговых операциях: «Сохрани, пращур, наши злаки от бурь, града и палящего солнца! Защити от злых хазар и печенегов род наш — детей своих». У женщин свои просьбы и свои подношения: венки, цветочные гирлянды, куски пряжи, бусы из желудей, нанизанные на тонкие корни: «Дай нам, великий, силы рожать так легко и обильно, как ты рожаешь своих детей».

Во время упадка язычества сторонники христианства уничтожали деревянные, резанные из дуба изваяния русских богов. Так, киевский князь Владимир, приняв христианство, повелел сбросить резанного из дуба Перуна в Днепр, а упорствующие в язычестве киевляне бежали по берегу, горько плакали и кричали: «Выдыбай, Перуне, выдыбай…» В Крыму христианская церковь, ополчившись на язычество, на первых порах вынуждена была поступать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Поэтому богослужения проводились под священными дубами или рядом со «святыми» источниками и возле них же, впоследствии, возводили алтари, строили часовни и храмы.

В VI в. у приднепровских славян погребальные костры для сожжения погибших в бою воинов были только из дубового «древия», так как «дуб — дерево мужчин, его пламя очищает душу воина». Дуб считался олицетворением мужского начала, символизировал постоянство и могущество. Сваты, зайдя в избу невесты, с низким поклоном говорили родителям: «У вас есть береза, у нас дуб, давайте вместе гнуть».

На Украине в праздник Ивана Купалы всех Иванов украшали венками из дубовых листьев. У древних римлян «Лесной царь» — это человек-двойник священного дуба. Желуди римляне называли божественными плодами, а сам дуб — деревом Юпитера. Перед жатвой древние римляне чтили Цереру пляской и песнями, «поначалу листвой виски увенчавши дубовой». В Греции, чтобы прогнать засуху, жрец Зевса Ликейского бросал на воду дубовую ветвь, ожидая, что это вызовет образование облаков и пойдет дождь.

На нашем полуострове 12 участков дубовых рощ (так называемые «дубки») охраняются на территории памятников природы местного значения в крымском предгорье.